28 января в Региональной библиотеке прошла презентация книги писателя и исследователя Константина Курдогло «Книга судеб», посвященная репрессиям и депортациям гагаузов и болгар в 40-50 годах прошлого столетия. В своем выступлении автор отметил, что тема репрессий заинтересовала его еще 10 лет назад, когда он начал работу над предыдущей книгой, посвященной репрессированным жителям села Бурчи.
Через несколько лет Константин Иванович вернулся к этой теме, но уже изучив ее глубже и шире.
«Почти 3 года я собирал материалы, фотографии, архивные документы о репрессиях и депортациях гагаузов нашего региона. В книгу я включил более 150 рассказов о поломанных судьбах невинных людей», - отметил он.
В поисках материала автор совершил поездки в Сибирь и на Алтай, где ему удалось встретиться с потомками репрессированных гагаузов, выслушать рассказы о долгих и страшных месяцах пути к неизвестности, поклониться могилам земляков.
«В своей книге я постарался найти истинную причину и виновников тех страшных событий в жизни гагаузского народа, передать непроходящую боль и обиду каждого рассказчика, опираясь на факты», - добавил Константин Курдогло.
Поздравить автора с выходом новой книги в свет пришли жители автономии, пережившие репрессии и депортации, гагаузские поэты и писатели, сотрудники Академии наук Молдовы, общественные деятели автономии. Рецензия на книгу была написана специалистом по культуре, народным традициям и истории гагаузского народа Елизаветой Квилинковой. По ее мнению, Константина Курдогло можно смело назвать «народным ученым».
«Будучи человеком, по роду деятельности не относящимся к исследователям истории, он стал профессионалом в этом деле. В каждой строчке ощущаются переживания автора вместе с героями. Константин Иванович пережил в себе каждое услышанное слово. В итоге, вернувшись с Алтая, его организм не выдержал и он попал в больницу», - сказала Е. Квилинкова.
Редактор вышедшей «Книги судеб» Ольга Брижатюк отметила, что такой труд не может оставить читателя равнодушным.
«Читать описанные истории без кома в горле было невозможно. Эта книга оставила метку не только в сердце автора, но и тех, кто ее уже прочитал», - добавила она.
Издание «Репрессии и депортации гагаузов 1940-1941 гг., 1944-1952 гг. Книга судеб» вышло тиражом 500 экземпляров.
Предоставляем нашему читателю отрывок из «Книги судеб» - рассказ жительницы Комрата Мариновой Пимы Артемовны о годах, прожитых с семьей в Казахстане.
«Мне было 5 лет и один месяц на 13 июня 1941 года, когда нашу семью депортировали в Казахстан. Родилась я в селе Нижняя Албота, в семье Маринова Артёма Васильевича, 1896 года рождения. Мама – Мария Николаевна Казанжи родом из Копчака. В ночь на 13 июня нас разбудил человек в военной форме. С ним было ещё 2 человека гражданских, которые настойчиво просили открыть дверь. К своему несчастью, на тот момент в гостях была мамина девятнадцатилетняя сестра Дора Николаевна. Нас попросили встать и одеться. Вскоре нас вывели за порог. Мы стояли на террасе и ждали отца, который был на курсах повышения квалификации учителей в Кагуле. Помню, что мама накануне вечером замесила тесто для выпечки хлеба. Оно вытекало из корыта, ведь уже солнце припекало. По команде военных мы выехали в сторону Тараклии. Босые, голодные, ведь хлеб испечь не успели. Я хорошо запомнила, как на станции один военный в синей форме, на лошади, спрашивал конвоиров: «Кто и откуда эти люди? А где хозяин? Немедленно верните семью домой и дождитесь главы семьи, а потом привозите их сюда!». После этого приказа нас вернули домой. Наш дом уже был занят, там хозяйничали соседи, даже уже выпекали наш хлеб. Мы стали дожидаться отца Артёма Васильевича. В то время меня называли Пима. Также был брат Штефан и сестра Клава. Кроме мамы, которая была на сносях, с нами была тётя Дора, которую солдаты никуда не отпускали. Нам не разрешали выйти из двора, и мы долго жарились на солнцепёке. Папа приехал на бричке – «каруце» под конвоем. Он первым делом спросил маму: «Маруся, и вас тоже? За что?». Но ему не дали закончить разговор. Военные торопили нас, чтобы быстрее собирались в дорогу. Нам разрешили открыть дверь. Страшно вспоминать, но у мамы платье было мокрым от слёз. А военный говорит: «А ну быстрее в мешки кладите продукты и вещи! Торопитесь, у нас мало времени, поезд не будет ждать вас долго». А тётя Дора сунула в мешки два пальто и ещё какие-то тряпки. Папины вещи тоже загрузили и предупредили, чтобы брали зимнюю одежду. Снова нас повезли на железнодорожную станцию в Тараклию. Там стоял невообразимый шум, гам, крики, вой и слёзы. Кто-то валялся на земле в истерике, кто-то бился в падучей болезни. Везде лошади и волы, люди толкаются, грузят свои вещи, суета и беготня... Удручающая и печальная картина. Крики и приказы военных… Настоящий хаос, как будто война началась. Вроде, только нас ждали, и тут же в «телятник» погрузили, достался нам у окошечка кусочек места на полу вагона. Всего невольных «пассажиров» было около 90 человек. Стояла духота неимоверная, воздух шёл только из щелей пола. Моей маме особенно тяжело приходилось, ведь она была беременная. Долго нас везли, и вот через сутки, помню, открывается вагон, и два солдата говорят: «Маринов! На выход!». А мама вцепилась в отца, да так крепко, что не могли оттащить, и оставили его пока в покое. И тут опять зашли и сказали: «Казанжи Федора! На выход, вы свободны и можете выйти и пойти домой». Но папа, понимая, что его отнимут от семьи, попросил её: «Дора, не оставляй моих детей. Я тебя очень прошу, помоги им, а то они пропадут без меня…». И она добровольно поехала с нами и, забегая вперед, замечу, что в ссылке спасла нам жизнь.
Отца забрали позже. На этот раз солдаты крепко держали маму и оторвали от неё папу, который на прощание бросил фразу матери: «Маруся! Я погубил твою жизнь...». Скажу, что папа мой в 1938 году был в румынской партии, а потом вышел из неё. Однако это никого не интересовало. Новые власти видели в нём врага народа, ведь он был учителем, директором, значит, враг... Мы, репрессированные, всегда были врагами народа, но всё только своим трудом заработали, всё время строили СССР, все силы отдали, а награды другим давали. Папа окончил гимназию в Бухаресте, знал румынский, русский, немецкий, английский языки. Образованный был человек. Служил в российской армии и воевал в Первой мировой войне в чине лейтенанта. Мама взяла с собой его награды и по пути выбросила в Волгу, думая, что за это арестовали и высылают семью…
Я как сейчас помню жуткую картину: мама падает на пол, вцепившись в отца, а солдаты оттаскивают её. Еле оторвали её от папы ... Папу, как мы узнали позднее, этапом отправили в Свердловскую область в ИТЛ города Ивдель, где он умер в 1942 году. Его нашли в лесу мёртвым, замёрзшим... Я очень любила отца, но так и не успела почувствовать отцовскую ласку сполна. Советская власть отняла у меня отца и уничтожила его…
В июле месяце наш эшелон доехал до станции Арыс Южного Казахстана. Там уже нас ждали телеги, запряжённые волами. Высланных граждан на лодках переправили через Сырдарью. Нам, не привыкшим к большой воде, было страшно плыть по реке. Нас привезли в совхоз Баиркум и поселили в заброшенном домике-землянке казахов, которых также выслали из своих домов. В 20-е–30-е годы высылали казахов, и вот их заброшенный дом достался нам: ни окон, ни дверей, пустые проёмы.
Надо было выживать, и мама в середине землянки соорудила плиту. Зимой жгли кустарниковое дерево саксаул – джингиль, который собирали в округе, чтобы обогреваться в холод. Для сна мама сделала на возвышении гагаузский «пат» – нары из глины, чтоб не кусали каракурты и фаланги. Не было дверей, и местные люди дали что-то нам. Чтобы закрыть дверные проёмы, тётя повесила два пальто, которые были привезены с собою. Один казах пришёл и, увидев новые пальто, забрал их, а через несколько часов принёс две тушки, пуд муки и овечий жир. Это спасло нас. Спасибо этому доброму человеку. К тому времени мы, дети, уже опухли от голода. Мама по ложечке давала нам жир. Замечу, что мама родила 10 ноября братика Михаила, которого, к сожалению, папа уже не увидел. С осени 1941 года в этой лачуге четверо детей с мамой и тётей Дорой выживали. Она работала на заготовке камыша для фронта, и ей выдавали немного картошки и буряка гнилого. Она приносила свою порцию домой. Это нас тоже спасало. Потом дояркой работала на ферме, и пол-литра молока давали. А ещё корм для коров в карманах приносила нам. Благодаря этому и выжили».
Алла БЮК.
